– Мало бьете сына, наглый он, разговаривает невежливо.
– Это не сын, а маг, – сказала я – круглое лицо трактирщика вытянулось и побледнело. Правильно, бойся! И не вздумай нас обманывать.
В бедненьком, но чистом темном зале пахло пряностями и жареным мясом. Арлито уже сидел спиной к нам на лавке за одним из шести столов, сколоченных из досок и накрытых мешковиной, и тарабанил пальцами по спинке скамьи, к нему спешила подавальщица – пышная женщина в платье, как у меня, и чепце, из-под которого выбивались русые кудряшки.
Посетителей можно пересчитать по пальцам: справа от входа два угрюмых стражника в сером, тот, что сидел лицом к нам, рвал зубами фазанью ногу, жир и специи застряли в его вислых усах. С другой стороны и под окном – загорелое на солнце крестьянское семейство: заморенный лысый мужичок и два его плечистых, но тощих сына передавали друг другу баклагу с выпивкой. Закусывали они уткой, запеченной с яблоками. Между нами и стражниками Баррелио на лавке в углу комнаты спал одинокий старик в линялой черной мантии с капюшоном, подтянув к животу ноги в стоптанных кожаных… Они называют такую обувь ботинками, но больше она напоминает носки из грубой кожи.
– Есть хочу, – проговорил Арлито и уставился на женщину с гастрономическим интересом.
– Есть похлебка с говядиной и грибами, говядина, тушенная в сметане с…
– Хочу, – кивнул Арлито. – Две порции.
– Три, – улыбнулся Эд, сел рядом со мной лицом ко входу и обнял меня за плечи.
Женщина продолжила:
– Говядина, жаренная на огне…
– И ее хочу, – буркнул Арлито, я тоже заказала себе порцию, маг продолжил: – Еще – фазана, запеченного с яблоками, отвара из шиповника, козьего сыра и лепешек… Штук пять. Нет, восемь.
– И мне сыра, – сказала я. – А еще – кипяченого коровьего молока.
– Баранина есть? – поинтересовался Эд и, когда подавальщица кивнула, продолжил: – Мне и моей жене – переднюю ногу молодого барашка на кости. Зелень, овощи и, пожалуй, все. Да! Корзины, чтобы забрать с собой в дорогу все, что не съедим.
Разносчица задумалась, покачала головой и сказала:
– Я все не запомнила. Говорите, кто что хотел, я буду называть цену.
Что самое удивительное, Арлито все помнил и взял себе еще баранью ногу. Мы наели на два нома три о, их следовало отдать после того, как пищу принесут. Расплачиваться за все предстояло мне, потому что у Эда денег не было – все стражники забрали, когда его обыскивали.
Эд убрал руку с моего плеча и, делая отсутствующий вид, сжал под столом коленку, от каждого его прикосновения будто зарождался электрический разряд, умножался в низу живота и поднимался по позвоночнику теплой волной, и я превращалась в глину, послушную его пальцам.
Знал бы он, что со мной творится от его прикосновений! Ни о еде, ни об ордене Справедливости, ни даже о близком конце света – ни мысли. Одно желание – снять ночлежку, чтобы предаваться любви до самого утра, и гори все огнем!
– Если есть что готовое, сразу неси! – крикнул Арлито в спину удаляющейся подавальщице, она на ходу кивнула и исчезла за дверью между стражниками и стариком. Возле хода в кухню в темноте еле угадывалась крутая лестница на второй этаж, в «апартаменты».
Через пять минут на столе выросла гора пышных душистых лепешек, присыпанных кунжутом, – Арлито схватил одну и принялся жевать, не дожидаясь молока; целая миска огурцов и помидоров на крупных листьях салата и две тарелки белого сыра, нарезанного крупными кусками. Подождав, пока подавальщица отвернется, Арлито проглотил два куска сыра, заел помидором, отгрыз огромный кусок лепешки, проглотил, не жуя. Перед нами сидел не человек, а утилизатор еды безразмерный, и как в него столько влезает?
Эд, жующий сыр, аж руку с коленки убрал, уставился на Арлито, который ел, ел, ел… Нет, не ел – пожирал. Мы заметили трактирщика, только когда он кашлянул за нашими спинами, обернулись одновременно.
– Я это… Вы того, приятного аппетита! Но я коня привел. Хороший конь, хоть и не молодой…
Эд поднялся, погладил меня по спине:
– Пойду гляну.
Я кивнула, Арлито, занятый набиванием утробы, не заметил, как Эд ушел. Толстый трактирщик, топавший вторым, закрывал его необъятными телесами, только затылок и был виден. Когда за ними закрылась дверь, я перевела взгляд на Арлито, доедающего баранью ногу – он меня не замечал.
Звенела посуда, стражники ели так громко, что спящий странник вздрогнул и положил на ухо руку. Крестьяне раскраснелись от выпитого и подшучивали друг над другом. Один из сыновей, повернутый лицом к выходу, смотрел на меня так, будто хотел съесть. Неприятный тип, желтоглазый, безгубый, со взглядом маньяка. Интересно, а распутницы тут работают или их побивают камнями?
Сделав злобное лицо, я зыркнула на парня и отвернулась, он обиделся и принялся стучать ложкой по столу. Они о чем-то шептались, и повисшее в воздухе напряжение мне не нравилось.
Только я подумала про путан, как с лестницы, ведущей наверх, в «номера», донесся женский хохот, спустилась расфуфыренная особа с алыми губами и жирными стрелками, подведенными углем. Декольте у нее было такое, что оттуда норовили выпрыгнуть обе груди. За ней, скрипя ступенями, шел сухонький мужичок с тараканьими усами, в кожаном жилете, штанах и белоснежной рубахе.
Мой воздыхатель потерял ко мне интерес и перестал стучать ложкой, усатый сморчок направился к выходу, путана – к крестьянам, защебетала, захихикала. Я поглядывала на дверь, ожидая, когда вернется Эд, – расставаться даже на минуту было мучительно, наше счастье и так не продлится долго. Может, после справедливого суда мы еще увидимся украдкой, но это будет очень не скоро. От правды стало грустно, и я заставила себя думать о сегодняшнем дне.
Дверь распахнулась резко и едва не ударила усатого – он отступил на шаг и раскрыл рот, замер, попятился, уперся в стол со стражниками. В трактир быстрым шагом вошли двое мужчин в неприметных одеждах, остановились на пороге и, повернув головы в нашу сторону, накрыли рукояти сабель ладонями, за их спинами замаячил третий гость. Они стояли против света, и я не сразу поняла, что их лица скрыты серыми платками.
Глава 15
Вплети меня в свое безумие
– По-моему, у нас неприятности, – проговорила я Арлито, наклоняясь над столом.
Он сидел спиной ко входу, потому не видел налетчиков, но прекратил жевать и округлил глаза. Лезть в сумку за ножом Амиля не было времени, и, улыбаясь, я подвинула к себе огромный кухонный тесак и прошептала:
– На счет «три» – под стол, и переворачиваем его. У одного из гостей – арбалет. Раз, два, три!
